Михаил, что сейчас происходит с кредитованием малого бизнеса, с государственной поддержкой этого вида финансирования? Результаты первого полугодия были хорошие, кредитование выросло по объемам, вырос портфель, а потом что-то произошло и на 1 августа портфель снизился. Как это можно объяснить?

Обычная история. Каждый год в это время происходит коррекция, пересматривается реестр субъектов МСП, а ряд компаний, которые не подтвердили свою принадлежность к МСП, из реестра ФНС выпадает. Как следствие, статистика кредитования освобождается от таких компаний, происходит снижение портфеля. Это событие не связано с поведением самих компаний, не связано с поведением банков. Здесь играют роль особенности учета того, что относится или не относится к малому бизнесу.

Ровно такой же спад в августе наблюдается на протяжении всех лет с момента появления реестра и его ежегодного обновления. Надо сказать, что со временем спад стал менее заметным. В первый же год он был более значимым, тогда порядок признания компании субъектом МСП стал более простым, автоматическим, и не требовал больших усилий. Тем не менее многие объективно перерастают этот статус, уходят из среднего бизнеса в крупный или в силу каких-то других причин перестают относиться к сегменту МСП.

В этом году большую роль сыграл переход в категорию МСП+, то есть компании переросли критерии среднего бизнеса, стали крупнее.  Для таких компаний, которые перерастают сегмент МСП, прорабатывается специальная программа поддержки. В чем идея и почему нужно поддерживать крупный бизнес?

МСП+ пока обиходное название, оно не закреплено законодательно. Но действительно, на протяжении последнего времени идет дискуссия, что для компаний, которые переросли статус среднего бизнеса по выручке или по численности, на какое-то время неплохо бы сохранить окно поддержки.

Сейчас компания, которая перешагивает статус среднего бизнеса, попадает в зону, где нет никаких мер стимулирования, предусмотренных для малого и среднего бизнеса. Конечно, это своего рода шок, потому что одномоментно утрачивается право на господдержку, на определенные режимы стимулирования. Чтобы это спокойно пережить и двигаться дальше, переход не должен быть мгновенным, нужно чтобы компания сохраняла свой статус как бы МСП, уже не являясь МСП.  Это поможет предприятию закрепиться в более крупном сегменте.

Дискуссия на этот счет не завершена, в ней принимают участие много разных ведомств. По итогам процессии, которая прошла у Михаила Владимировича Мишустина некоторое время назад, было дано поручение.

Мы говорим о том, что в современных условиях нам нужны компании, которые можно назвать национальными чемпионами, то есть компании, которые из сегмента малого бизнеса переросли в средний, а из среднего хотят расти дальше. И, естественно, если мы поддержим их рост, то получим позитивное влияние на экономику, в первую очередь там, где это наиболее востребовано — импортозамещение, технологическое развитие и многие другие аспекты, которые требует сегодня экономика.

Но в этой дискуссии есть тонкие моменты, связанные, например, с тем, в течение какого времени компания может продолжать получать такую поддержку. Думаю, что этот диалог будет завершен в разумное время, и статус МСП+ получит свое закрепление.

Среди субъектов МСП есть компании, которые в реальности представляют крупный бизнес. Формально они МСП, но на самом деле входят в какие-то группы, холдинги (это частая история в строительстве), конечно же, они попадают в статистику. Предполагается ли в этом плане что-то сделать, изменить критерии отнесения к МСП, чтобы такие компании не претендовали на льготы, если являются частью крупного бизнеса?

Мы достаточно давно в нашей статистике стали выделять некоторые компании МСП в группу, которая на самом деле не совсем МСП. Если компания является строительной, то, в силу закона, каждая новая стройка, каждый новый котлован — это отдельный субъект микробизнеса. Сначала это просто ООО, потом по мере того, как котлован наполняется стройкой, стройка продается, появляется выручка, скорее всего, это выходит за пределы ограниченного сегмента. Так сейчас работает закон. Естественно, считать такие компании самостоятельным МСП неправильно. И если не учитывать влияние этого сектора на картину в целом, то будет происходить сильное искажение. Оно и происходило до тех пор, пока мы не стали в наших статистических отчетах, в аналитике более четко разделять на несколько групп субъекты, которые традиционно относятся к МСП.

Приведу пример, чтобы был понятен масштаб влияния. За год с 1 августа по 1 августа (чтобы отсечь эффект исключения из реестра) портфель МСП вырос в среднем примерно на 30 процентов.  Если исключить оттуда компании, аффилированные со стройкой, исключить сверхкрупные кредиты (это кредиты, превышающие восемь миллиардов рублей), то получаем уже не такие огромные темпы роста, но в то же время они очень приличные — более 20 процентов.  Научившись разделять статистику более качественно, мы можем более четко структурировать нашу политику поддержки в этом секторе. Я сейчас говорю не только про Центральный Банк, но и про Правительство, про Корпорацию МСП.

В рамках тех мер господдержки, которые сегодня доступны для сегмента МСП по финансированию, все квази-МСПэшные темы исключены. Стройка, например, существует благодаря счетам эскроу, которые сами по себе являются чрезвычайно льготным кредитным ресурсом. Если посмотреть, по каким ставкам финансируется стройка в среднем — это будут единицы процента, то есть не рыночная ставка. Эти деньги должны доставаться тем, кто действительно является МСП, для кого это существенно влияет на срок окупаемости проекта, на решение каких-то важных, интересных задач, в первую очередь, в инвестиционной сфере. Именно здесь рождаются новые бизнесы, новое производство, растет производительность труда.

Давайте теперь поговорим про поддержку кредитования другими способами. Какие есть механизмы, которые стимулируют кредитование малого бизнеса?

Нам важно, чтобы все предприятия МСП, у которых есть потребность, могли получить доступ к кредитам.

Банк России с 2015 года уделяет этой теме особое внимание, у нас создана специальная рабочая группа по развитию финансирования МСП. Она работает как проводник идей бизнеса и банков. В 2016 году мы провели глубокий внутренний анализ того, что сдерживает развитие кредитования МСП. В 2017 году внедрили много новаций. Например, связанных с льготами на капитал, то есть при кредитовании МСП наш риск — 75 процентов вместо 100 процентов.  Более широко стали использовать модель кредитования портфеля однородных ссуд. Это позволило банкам менее затратно для себя паковать кредиты микробизнесу. Такие однородные портфели очень сильно выигрывали на себестоимости кредитования, то есть на снижении издержек.

Чуть позднее мы разрешили банкам использовать свои внутренние методики оценки рисков кредитования МСП, опираясь не только на официальную отчетность, но и на то, что называется «транзакционными историями». Мы допустили использование гарантии Корпорации МСП, ее поручительство как обеспечение высшей категории качества. Постепенно двигаем в эту сторону и историю с региональными гарантийными организациями, делаем более совершенную модель оценки качества таких гарантий. Уже несколько РГО получили высшую категорию обеспечения.

К чему это привело? Мы увидели, что, начиная с 2018 года (это статистически подтверждено), темпы роста кредитования МСП стали более быстрыми, чем темпы корпоративного кредитования. Они даже стали опережать розничное кредитование, которое всегда является локомотивом по скорости роста. Все это следствие новаций, связанных с регулированием, которое сделало более выгодным такое кредитование для банков, менее затратным и более гибким.

Благодаря модели использования внутренней оценки риска, которую мы внедрили несколько лет назад, банки активно развернули систему предодобренных онлайн-кредитов. Многие компании прекрасно этим умеют пользоваться. Ведь буквально за несколько минут можно получить относительно небольшой кредит (в несколько миллионов рублей), опираясь просто на экспресс-анализ. И эта активность со стороны банков в продвижении новых моделей кредитования, новых кредитных продуктов привела к тому, что стал расти не только портфель, стало расти количество получателей кредитов. То есть кредит стал более доступным.

По опросам, которые проводят «Опора России» вместе с банком ПСБ — есть такой индекс RSBI — мы видим, что доступность кредита с точки зрения количества субъектов, остается на высоком уровне.

Это здорово, потому что у нас нет задачи абсолютно всем выдать кредиты, но, когда у компании возникает такая потребность, получение кредита должно быть простым и легким.

Таким образом, регулирование — это главное, что делает Центральный Банк для стимулирования развития этого сектора.

Раз в несколько месяцев у нас проходит встреча с бизнесом и банками. По итогам мы берем на себя новые задачи, которые связаны с дальнейшим совершенствованием регулирования, влияющего на бизнес-процессы. Думаю, что мы увидим еще много позитивного для сектора кредитования МСП в будущем.

Действительно, практически революционные изменения с точки зрения скорости принятия решения произошли в кредитном процессе. Банки видят, как малый бизнес ведет свою деятельность, не на базе отчетности, которая имеет большой временной лаг, а в реальном времени. В этом смысле данные ФНС и информация других структур смогут очень сильно продвинуть систему. Как Банк России относится к тому, чтобы эта информация была доступна для банков?

Все, что помогает повысить качество и точность кредитной оценки, а соответственно, снизить вероятность дефолта конкретного банка, хорошо. Безусловно, нужно каждый кейс анализировать отдельно, ведь есть защищаемая информация, есть коммерческая информация… Но, насколько я могу судить, ФНС очень открыта, находится в постоянном диалоге с бизнесом, с банками, чтобы сделать процесс кредитования более прозрачным и более бесшовным.

Предоставление данных с согласия субъекта — это то, что позволяет банку еще больше ускорить оценку и, соответственно, выдачу кредита. Бизнесу деньги часто нужны в моменте. Одно дело — инвестпроект, который на 5-10 лет рассчитывается. Другое дело — когда уже завтра нужно совершить определенную сделку. В этом случае такие механизмы, безусловно, хороши.

Удивительная история в том, что сейчас качество кредитов МСП ничуть не хуже, а был момент, что даже превосходило корпоративный сектор по доле просрочки в портфеле. Мне кажется, что нет ни одного крупного рынка в мире банковского кредитования, где доля просрочки в портфеле крупного бизнеса была бы такая же, как у малого. Есть ли объяснение, почему у нас так получилось? И как дальше будет развиваться ситуация, с учетом того, что сейчас кредитные ресурсы будут дороже с ростом ключевой ставки? 

Думаю, что тут суммируется влияние нескольких факторов.  Во-первых, благодаря всем новациям, о которых мы уже поговорили, выросло качество оценки кредитного риска. Раньше кредитование МСП носило массовый характер, то есть высокий уровень дефолта закладывался в бизнес-модель. Поэтому кредит был дороже и, как обычно в таких ситуациях бывает, хорошие платили за плохих. Модель была не очень индивидуализированная с точки зрения оценки риска каждой конкретной компании.

Сейчас ситуация сильно поменялась. Банки стали очень технологичны, они оценивают риск накаждую компанию, хорошо подбирают сумму кредита, которая не превышает порог, который компания в состоянии нормально обслуживать. Это, естественно, приводит к дальнейшему снижению вероятности дефолта и к снижению потерь.

Есть второй механизм — это кредитные каникулы. Они сыграли большую роль в предотвращении нарастания просроченной задолженности в периоды макрокризиса.

Мы впервые опробовали этот механизм в 2020 году, в период пандемии, и опирались на опыт «пилота» ипотечных каникул. В 2019 году впервые в законе описали право человека взять ипотечные каникулы, если у него снижается доход. Оказалось, что эта модель совсем не такая страшная, как боялись кредиторы, взять каникулы просто так нельзя, но эта возможность реально позволила 85 процентам заемщиков после завершения каникул вернуться в график платежей. А многие были фактически в преддефолтном состоянии на момент входа в каникулы. Полгода передышки давали возможность вернуться в нормальную жизнь и вернуться в нормальный график обслуживания платежей.

С МСП эта модель сработала, пожалуй, даже более эффективно. Мы увидели, что кредитные каникулы — это своего рода демпфер между изменением внешней среды, денежно-кредитных условий и подстройкой цен, издержек и всех производственных процессов под эти изменения.

Мы были вынуждены в прошлом году поднять ставку до 20% для того, чтобы погасить риски, связанные со многими макроэффектами. Естественно, так быстро подстроиться под изменение ставки, особенно когда она плавающая, бизнес не может. Каникулы дали тот временной лаг, который позволил продолжить нормальную деятельность без риска попадания в дефолт, эта подстройка была плавной. Соответственно, мы увидели, что по МСП вероятность дефолта (у тех, кто воспользовался каникулами) очень сильно снизилась.

Механизм каникул оправданный, сработал хорошо. И мы хотим сделать его постоянно действующим, но уже не в макроплане, а в микро, чтобы у каждой компании была возможность (в случае возникновения проблем с платежами) взять по каждому кредиту один раз каникулы.  Отсрочка платежа на срок до полугода.

Банки такую инициативу поддержали, хотя многие думали, что банки будут против. Но им не выгоден дефолт заемщика. Гарантированная отсрочка позволяет компании собраться с силами, а банку не потерять лояльность клиента.

Надо еще сказать и о том, что банки научились давать каникулы по собственным программам, в силу своих внутренних моделей.  Эти программы бывают даже интереснее, эффективнее для бизнеса, чем программа, гарантированная законом. Мы такой подход приветствуем. Наша задача была — создать некий стандартный минимум.

Если говорить не про кредиты, а про другие формы финансирования, которые тоже доступны малому бизнесу… Про краудфандинг, про облигации.  Можно ли в двух словах рассказать, как Банк России видит эти сегменты? 

На мой взгляд, развитие доступности рынка капитала для растущих компаний, развитие альтернатив, привлечения финансирования альтернативного банковскому кредиту —очень важная задача, которую мы системно решаем на протяжении уже нескольких лет, в том числе, в рамках национального проекта по развитию МСП.

Все привыкли к тому, что, если нужны деньги, ты идешь в банк или в микрофинансовую организацию, и берешь кредит. Кредит — самый массовый источник внешнего финансирования. Но кредит работает не всегда и не везде. Он не подходит для компаний, которые только начали работать, не подходит для компаний, которые быстро растут. Всегда есть соотношение долга к капиталу, который ограничивает рост за счет кредита. Кредит не подходит для компаний, которые реализуют какие-то инновационные проекты, связанные с высоким риском, когда есть какая-то инновация, есть идея, но пока нет того, на что мог бы опереться аналитик при принятии решения о выдаче кредита.  В общем, тут много ограничений, поэтому мы вполне осознанно развиваем альтернативы.

Первая альтернатива — краудфандинг. ЦБ был одним из инициаторов принятия закона о таких инвестиционных платформах, которые регистрируются по определенным правилам в нашем реестре, и направлены именно на кредитование бизнеса. Сегодня в нашем реестре уже больше 80 платформ, эта конкуренция все время усиливается, приводит к появлению более совершенных моделей оценки риска. Там есть платформы, которые специализируются на долге, то есть, по сути, альтернативе кредита, а есть платформы, которые помогают привлекать деньги тем компаниям, которые еще не доросли до выхода на нормальное биржевое финансирование, то есть привлечение денег через IPO.

Мы видим, что спрос на эти модели устойчиво растет, объемы выдачи растут. Например, за первое полугодие 2023 года через краудфандинг   компании (в основном микробизнес) привлекли в 2-2,5 раза больше денег, чем годом ранее. Думаю, что этот тренд будет продолжаться.

Вторая сторона медали — если ты хочешь выходить на рынок капитала, то есть проводить IPO, но пока масштабы не позволяют, ты можешь разместить свои акции через специальные платформы по подписке, подготовиться к выходу на биржевое финансирование.

Предположим, что ты дорос до биржи… Раньше выход на биржу ассоциировался с полетом на Луну, вообще было непонятно, что там делать. Эта ситуация изменилась, благодаря механизмам, которые мы выстроили за последний год. Есть специальные инструменты, специальные биржевые площадки, например, «Сектор роста» на Московской бирже, «Джуниор» — на Питерской и так далее. Биржи очень заинтересованы в приходе новых эмитентов и сегментов быстрорастущих компаний.

В «Секторе роста» при нашей поддержке, при поддержке нацпроекта прошло уже около 80 размещений облигаций на десятки миллиардов рублей. Что показывает анализ этих компаний? Примерно 25 процентов всех, кто вышел на биржу, — это компании инновационной направленности.

Облигационное финансирование, кстати, вполне самостоятельный инструмент, альтернативный кредиту. Ты не зависишь от кредитора, можешь зарегистрировать программу биржевых облигаций на миллиард или на 500 миллионов, выпускать их такими траншами, какие нужны для удовлетворения твоих потребностей.  В то же время, это подготовка к IPO. IPO сейчас для нас очень интересная опция. Мы вместе с ребятами, которые занимаются проектом «Национальные чемпионы» активно работаем, чтобы сделать выход на IPO более доступным для небольших растущих компаний.

Сейчас во всем мире наблюдается устойчивый тренд на снижение размеров IPO. А когда-то считалось, что первичное размещение акций на бирже — это удел гигантов, огромных компаний. Но сейчас времена другие, на первичное размещение акций выходит все больше компаний среднего эшелона.

Сейчас, чтобы выйти на биржу с окупаемостью, достаточно выпуска в районе 100 миллионов рублей, а может быть, даже меньше – 70-80 миллионов. Это не крупный бизнес и даже не средний. Это малый бизнес. У нас только за 2023 год было два размещения IPO в сегменте быстрорастущих компаний. Кто-то скажет, что два — это мало.  Но IPO — это не кредит, требует более серьезной подготовки. А размещение получилось удачное, думаю, что потенциал здесь большой, потому что быстрорастущим компаниям нужен капитал. Источник привлечения капитала через IPO — наиболее естественный и понятный.  Мы со своей стороны будем его развивать, конечно, не забывая про защиту розничного инвестора. И я надеюсь, что интерес у эмитентов тоже будет расти.

Есть прогноз, что средние компании в будущем году будут очень активны в этом смысле. Сначала пойдут лидеры отраслей, а за ними все остальные…

Хотел бы подчеркнуть, чтобы не было каких-то завышенных ожиданий, что любое IPO — это риск, никто никогда не может гарантировать, что компания не разорится. Инвестиция всегда связана с риском. Важно, чтобы был выбор для инвестора. Вполне разумно выглядит упаковка пулов компании, например, в ЗПИФ, либо в другие модели, которые позволяли бы распределять риск по кругу. Это снижает риски для инвестора. И, естественно, дает возможность компаниям привлекать более диверсифицированное фондирование.

Мы не должны ждать нулевых потерь, не надо формировать таких ожиданий. Развитие долевого финансирования — это то, что нужно нашей экономике, то, что нужно нашему инвестору, потому что он сейчас ищет альтернативы. Главное, чтобы был баланс рисков и возможностей.

Автор: Павел Самиев, генеральный директор Аналитического агентства «БизнесДром», председатель комитета «ОПОРЫ РОССИИ» по финансовым рынкам; Михаил Мамута, член Совета директоров Банка России, руководитель Службы по защите прав потребителей
Источник: WBC Media